Наталья Старосельская, 

Страстной бульвар, 10, апрель 2008 

Встреча, которая будет!

В Московском драматическом театре под руководством Армена Джигарханяна состоялась удивительная премьера. Удивительная по интонации, по какой-то особенно пронзительно угаданной ноте, по актерским работам.
Но лучше об всем по порядку. Драматург Валерий Мухарьямов написал пьесу по нескольким рассказам известнейшего писателя, лауреата Нобелевской премии Исаака Башевиса Зингера. Премьера спектакля под названием «В тени виноградника» состоялась в Театре им. А. С. Пушкина. О спектакле заговорили, он вызвал интерес и глубокое сопереживание. Но, к счастью, это не остановило Армена Джигарханяна и режиссера Юрия Клепикова — спектакль «Нас ждут далеко-далеко, не здесь…» (сценография Бориса Лысикова, балетмейстер Игорь Пиворович) получился совершенно другим. Не лучше, не хуже — просто о другом. И этому «другому» очень поспособствовало название, придуманное театром, потому что оно дало совершенно иной объем происходящему на наших глазах. Собственно, история более чем проста: где-то в Америке доживает свою жизнь 82-летний еврей Гарри (в этой роли поистине блистателен Алексей Шевченков), выходец из Польши, не желающий, подобно своему другу Марку (Станислав Эвентов), уезжать в Израиль. Он привык к суетливой, деловой американской жизни, сколотил немалое состояние, надеется еще пожить, несмотря на то, что у единственного внука Гарри не вызывает ни малейшего интереса. Совершенно один, наедине с большим экраном телевизора, проводит Гарри свои дни — разве только что Марк зайдет и принесет ему домашние кнедлики, приготовленные любящей женой, расскажет про детей и внуков. Но внезапно в квартире Гарри появляется его новая соседка Этель (очень интересна в этой роли Светлана Макарова) — странная женщина, невпопад хохочущая, неожиданно начинающая танцевать, говорящая без умолку, явно пытающаяся соблазнить Гарри, производящая впечатление дамы несколько не от мира сего. Этель — вдова, о чем она почти сразу сообщает Гарри, у нее есть дочь, не слишком привязанная к матери, есть и некий солидный капитал. Сквозь почти истерическую жизнерадостность Этель постоянно звучит тоска — она вспоминает мужа, причем не просто вспоминает, а как будто видит его перед собой, ощущает его присутствие. И постепенно смех в зрительном зале смолкает — возникает ощущение, что перед нами не «веселая вдова», а глубоко несчастный человек, пытающийся жить и не знающий, как это делается; утрата любимого человека лишила Этель смысла жизни, а она продолжает упорно искать его. Их с Гарри обед в ее квартире — потрясающе поставленная и сыгранная сцена, когда два одиночества вдруг отчетливо услышали друг друга и схватились друг за друга, словно утопающие — за соломинку. Когда Гарри делает ей предложение, а Этель, приникнув к его коленям, говорит о том, что с ней он проживет долго, она будет заботиться о нем, кажется, что мелодраматическая тема победила все остальные — герои будут жить счастливо и умрут в один день.
Но этого не произойдет: на следующий день, когда Гарри объявит Марку о своем решении жениться, поведав об Этель словами царя Соломона, и они оба будут на радостях вышвыривать в окно старые ненужные предметы мебели и отплясывать еврейский свадебный танец, придет соседка, миссис Адамс (Татьяна Мухина) и расскажет Гарри о том, что Этель выбросилась из окна, и передаст ему по ошибке брошенное в ее почтовый ящик прощальное письмо.
Новой жизни не будет. И старая уже не сможет продолжаться так, как текла.
Гарри уйдет из этого дома с чемоданом и картиной, и после его ухода сама собой обрушится стена, разделявшая его с Этель квартиры, и в пустом доме зазвонит вдруг телефон, и будут медленно капать капли из крана. В полной пустоте…
Вот, собственно, и вся история. История о человеческом одиночестве, о его неистребимости и непреодолимости никакими силами.
Так что же так задевает, так тревожит в этом спектакле?
Юрию Клепикову удалось прочитать эту простую историю многозначно и сильно, потому что речь в спектакле идет не о встрече двух людей, которая завершилась столь трагически, а о том, о чем мы все думаем, но предпочитаем не рассуждать вслух. О той встрече, которая произойдет или не произойдет за гранью жизни, за ее краем. Глубоко верующим людям (которых все-таки меньше) эти сомнения неведомы или почти неведомы — они верят в иное бытие, где мы непременно должны встретиться с теми, кто ушел, оставив нас здесь, в одиночестве. Они ждут нас где-то «далеко-далеко, не здесь», но твердость веры в это дана единицам. Остальным — большинству! — оставлены сомнения, колебания, надежды. Наверное, в этом и есть справедливость земного устройства — иначе многие из нас шагнули бы в окно, подобно Этель, чтобы скорее, как можно скорее увидеть дорогие лица, соединиться с теми, без кого невозможна жизнь. Но и без надежды жить невыносимо — она необходима!..
Страдания Этель внешне, по крайней мере, с этими тревожными размышлениями не связаны — женщина просто не может отделаться от постоянных воспоминаний о своем ушедшем муже, но спектакль буквально пронизан этими «табуированными» мыслями, которые пульсируют, наполняют действие и еще очень долго не отпускают после того, как спектакль окончен. Слишком редко сегодня театр дает нам возможность страдать, а это — дорогого стоит…
Как дорогого стоят и те мысли, которые ворошит, пробуждает в зрителе этот спектакль. Мы всегда были с ними наедине, а теперь остро и горько услышали их со сцены. Нет, не призыв к самоубийству. Надежду на то, что нас ждут… Нас непременно ждут… Нас ждут далеко-далеко, не здесь…
Надо просто жить и думать, с чем же мы придем на эту встречу…

Сайт создан в системе uCoz